Голландский дизайнер саудовского происхождения переписывает правила создания скульптурных изделий.
На самом деле не так-то просто найти достойные серебряные серьги-кольца. Они, как правило, либо слишком простые, либо агрессивно вычурные. Литые, слегка нестандартные, похожие на семена серьги-кольца от Лайлы Эль Мехельми (Laila El Mehelmy) выглядят изысканными и… уместными. Тактильные, немного странные и мгновенно пленяющие.
Подобная сдержанность дается нелегко. Мехельми училась на кузнеца, но инстинктивно склонна к скульптуре и философии. Она выросла между Джиддой и Каиром, а теперь живет в Амстердаме. Ее путь к ювелирному искусству был не столько поворотным моментом, сколько дистилляцией. Промышленный дизайн казался безличным; скульптура — слишком инертной. Ювелирные изделия предлагали интимность, тактильные ощущения и масштаб: металл, который живет на теле, формируясь временем. В Школе дизайна Род-Айленда она усвоила правила. В художественных студиях Нью-Йорка и недолго ремонтируя безделушки для лондонского ювелира Стивена Вебстера, она научилась их ломать.
Страстная брюнетка, Мехельми излучает напористую, но в то же время расслабленную энергию, теплую прибрежную атмосферу, несмотря на более прохладное голландское окружение. «Я выросла в Джидде, откуда родом моя мама, поэтому я — настоящее морское дитя. Вода и природа — вот где я чувствую себя как дома», — объясняет она. Как и многие взрослые люди из третьих культур, живущие за границей, она чувствует сильную тягу к своим корням. «Природа, пожалуй, мое главное вдохновение: пальмы из сада моей тети в Египте, кораллы в море, корни деревьев. Они — легкие мира, переплетенные воедино, чтобы заставить мир биться и дышать», — добавляет Мехельми.
Ее изделия говорят своим собственным, суровым языком: завитки, похожие на корни, искривленные кольца, щупальцеобразные формы, которые кажутся наполовину вырытыми, наполовину эволюционировавшими. Серьги-кольца Sprout напоминают только начинающие распускаться ростки, которые интуитивно, постоянно взаимодействуют с кожей.
Она отдает предпочтение серебру за его ликвидность и скромность. «Оно по-прежнему драгоценно, но с ним не страшно экспериментировать», — признается она.
Серебро, когда-то излюбленный аксессуар богемы нового поколения, посещающей занятия по гончарному делу, теперь становится излюбленным металлом в среде региональных дизайнеров. Его пластичность располагает к манипуляциям. Его скромность кажется современной. И в руках Мехельми оно грубое, выразительное и несовершенное. Текстуры, напоминающие отпечатки пальцев, сморщенные поверхности, яркий блеск флуоресцентно-зеленых ногтей, демонстрирующих изделия на ее сайте. Ничего чрезмерно отполированного. Все намеренно неровное.
Несмотря на свои особенности — или, возможно, благодаря им, — изделия Мехельми удивительно удобны в носке. Они балансируют между экстравагантностью и сдержанностью, мягко выводя нас из колеи стиля. Серьги, которые достаточно заметны на свадьбе, но не выглядят нелепо за завтраком следующим утром в сочетании с футболкой и взъерошенными волосами. В этом противоречии между церемонностью и повседневностью и заключается суть. «Мне не нужно ничего, что кажется слишком дорогим, — настаивает она. — Ювелирные изделия нужно носить, в них нужно жить». В идеале — с полной самоотдачей.
Действительно, идея приберегать красивые вещи для «особых случаев» кажется устаревшей. Это наследие наших матерей, которые носили свои украшения на ужин, а затем тут же возвращали их в бархатные коробочки, где они хранились, собирая почести и пыль. «У моей мамы есть эти невероятные украшения, — с сожалением говорит Мехельми, — но она боится их носить. Я никогда не хотела, чтобы люди чувствовали себя так».
Ее украшения обещают противоположное. Они резкие и живые. Очень в духе Талиды Тамер (Taleedah Tamer), кузины Мехельми и первой саудовской модели, прошедшей по подиуму высокой моды в Париже, которая надела несколько ее украшений для съемки домашней одежды. «Украшения Лайлы придают мне сил и уверенности, — говорит Тамер. — В ее работах столько гармонии, в том, как они сидят на фигуре. Думаю, это ее особый стиль». Не первозданные, а скорее обжитые реликвии.
Но не стоит забывать, что Мехельми — настоящий художник. Один из ее самых ярких проектов — ожерелье oOoh la L’ice, созданное совместно с архитектором Ариэлем Андре (Ariel André) из студии Golem: серебряная цепочка, на которую нанизаны настоящие кубики льда вместо пресловутого «льда» бриллиантов. «Это был комментарий к воспринимаемой ценности, — говорит она. — Вода необходима, но мы принимаем ее как должное. В то же время люди носят бриллианты и называют их “льдом”. Мы же просто показали это буквально». Конечно, идея возникла в самое жаркое берлинское лето, когда тусовщики хватались за кубики льда, чтобы пережить зной. Тем не менее, она отражает несомненную артхаусную чувствительность Мехельми — политизированную, да, но преподнесенную с иронией и дерзостью.
В последнее время она начала выходить за рамки ювелирного искусства, отливая ложки, пробуя себя в создании столовых приборов, мечтая о скульптурной мебели. «Это кажется естественным развитием, — говорит она. — Украшения для тела, а затем и для стола. Мне нравится идея масштабирования украшений».
Она представляет себе общественную скамейку где-нибудь в парке, созданную ее рукой для того, чтобы ее царапали, на ней сидели, с ней жили. Именно это лежит в основе ее творчества, будь то кольцо или ложка, — интимная форма мастерства. Она по-прежнему делает каждое изделие сама, хотя и переосмысливает понятие авторства. «Раньше я думала, что если я не делаю каждую деталь, то изделие не аутентично, — говорит она. — Но я понимаю, что важно намерение». Это намерение ясно. Создавать объекты не для пассивного восхищения, а вещи, которые существуют рядом с нами. Полезные, несовершенные и очень живые.
Источник информационного материала и иллюстраций: https://www.voguearabia.com/article/laila-el-mehelmys-jewellery-is-hard-core-and-home-spun
Загрузка...
